Опыты наблюдателей и выводы из событий, происходивших во время и после выборов президента России: «Бумага» публикует рассказы трёх журналистов, которые работали на президентских выборах 4 марта — и до сих пор слегка обескуражены.
Фото: Вика Взятышева/«Бумага»
Артемий Иванюшин, обозреватель «Бумаги»:
«Существование этой системы удручает гораздо больше, чем победа кандидата, за которого я не голосовал»
На выборах президента России 2012 я был наблюдателем в Территориальной избирательной комиссии, вышестоящей по отношению к участковым комиссиям, и юристом в мобильной группе. В течение дня мы выезжали на участки, где удалялись наблюдатели и совершались прочие нарушения. Я хотел увидеть выборы изнутри, проверить на собственном опыте правдивость рассказов об особенностях российских выборов, а также помочь неравнодушным активистам моего родного Кировского района.Что я увидел? Наглую, невежественную, игнорирующую законы и признающую только внутренние инструкции систему, которая делит граждан на своих и чужих.
К чужим относятся независимые члены комиссий, наблюдатели, журналисты и даже простые избиратели. Избирательные комиссии Петербурга отказывали в праве голосовать по месту жительства тем, у кого отсутствует постоянная регистрация или открепительное, хотя это право прямо предусмотрено законом. Большинство наблюдателей было удалено по самым нелепым причинам непосредственно перед началом подсчета голосов. От представителей СМИ требовали предъявить неожиданные документы, не предусмотренные законом. Вход в помещение для ввода данных в ГАС «Выборы» (именно эти данные становятся окончательным итогом голосования) был закрыт на всех ТИК. Внезапно были созданы избирательные участки на заводах, режимных объектах, доступ на которые был закрыт как для наблюдателей, так и для СМИ. Выборы не были открытыми, не были гласными, подсчет и введение результатов в ГАС «Выборы» велось за закрытыми дверями. Гласность — один из основных принципов выборов, поэтому даже признавая окончательный итог, то есть победу известного кандидата в первом туре, объективным, невозможно назвать негласные и закрытые выборы честными, чистыми и справедливыми. Хотя то, что происходило за закрытыми дверями, не стало тайной, система настолько обнаглела, что перестала скрывать и стесняться собственной нечистоплотности. Члены комиссий и молодые председатели открыто признавали то, что писали протоколы заново, отталкиваясь не от количества голосов, а от предварительной договоренности. В помещении для ГАС «Выборы» результаты всех комиссий рассматривались, обсуждались. Председателям, которые не смогли достичь запланированных результатов предлагали переписать протокол (поэтому председатели стремились попасть в помещение для ГАС «Выборов» раньше, чем в ТИК). Молодые председатели хвастались, стоя в коридоре, кто из них внес больший вклад в победу вновь избранного Президента. Существование этой системы удручает гораздо больше, чем победа кандидата, за которого я не голосовал.Мы получаем ту власть, которую заслуживаем. Нам не удалось отстоять честные выборы, и это логично, ведь сейчас система, направленная на достижение необходимого результата выборов, гораздо лучше отлажена, чем система по контролю за соблюдением закона. Наша борьба — это борьба ополчения с регулярной армией.
Пока это не изменится, пока независимая система общественного контроля не будет на порядок лучше организована и подготовлена, властью будет злоупотреблять любой, кому она достанется, хоть Путин, хоть Хутин. Что делать и как дальше жить? Будьте честны перед собой и другими, отстаивайте свои права, объединяйтесь, требуйте большего и никогда не сдавайтесь. Это не «теория малых дел», и это не значит, что жуликов и воров не нужно наказывать, но это тот шаг, который каждый в силах совершить для развития гражданского общества — единственного ненасильственного общественного регулятора власти.Лейсан Шакирова, журналист:
«Пока люди не начнут собираться дворами, следить за ЖЭКом, порицать фальсификаторов при личной встрече и обращаться в суды, мало что изменится»
На улице перед УИК № 706 молодые люди грузили в машину баллоны с гелием, а из здания вылетали воздушные шары. Внутри школы с этими шарами суетливо бегали люди. Избирательный участок находился в спортивном зале, и шарики висели прямо напротив веб-камер, и на мониторе из-за этих декораций ничего не видно. Председатель комиссии, Васильев Иван Андреевич, заявил, что двигать он их не собирается. Остальные члены комиссии его поддержали. Поэтому воздушные шары пришлось убирать своими силами.
Многие наблюдатели явно были знакомы с председателем и не занимались ничем, кроме поедания булок, которые им периодически приносил председатель. С некоторыми из наблюдателей мне удалось поговорить, остальные же меня просто игнорировали. Был среди них некий Паша, который после выездного голосования сдружился с «нашим» наблюдателем и решил, что тоже хочет наконец-то понаблюдать, но после общения с «остальными» как-то притих.
Эти ребята сидели молча, пока не пришло время второй выездной урны. С первой уехали наблюдатели от СР и заместитель председателя комиссии. В итоге они объехали двадцать семь адресов за пять часов (по одиннадцать минут на адрес). Когда же пришло время второй, то Иван Андреевич отвел этих ребят, и они стали одеваться. Пришлось напомнить председателю, что по закону он обязан предупреждать об отъезде выездной урны за тридцать минут, на что он развел руками и обещал предупредить о выезде третьей. Эта команда взяла с собой сто пять бюллетеней, чтобы объехать девяносто одного избирателя. Кое-как удалось внести свое имя в реестр выездного голосования, но дверь машины закрыли прямо перед моим носом со словами «сама будешь бегать». В итоге я вызвала мобильную группу, которые с помощью члена ТИКа Терещенко подняли на уши мой и соседний 705 участок, после чего им удалось поговорить с теми, кто уехал с урной. Ребята из мобильной группы предложили возить меня по маршруту выездной урны, но в ответ услышали, что мы их отвлекаем. Приехала урна, все проголосовали, в итоге вышло по три минуты на избирателя. В реестре заявок повторялись имена и адреса. Все что мы могли сделать — писать жалобы. В итоге в протокол было внесено восемнадцать жалоб, которые, по всей видимости, так и остались лишь на бумаге.
Хочется отметить избирателей, которые нам очень помогали. Двенадцать жалоб было составлено только благодаря бдительности граждан, которые находили покойных соседей, родственников. Один мужчина даже заявил председателю, что не желает говорить с такими, как он.
Прошла неделя: позади съезд «Наблюдателей Петербурга», несанкционированные митинги, обращения в ТИКи. План, который был действенным после парламентских выборов, сейчас неактуален. Нужно бороться на местном уровне. На съезде много говорилось о том, что в каждом районе уже сформирована команда, которая будет создавать инициативные гражданские группы. И это, кажется, единственное верное решение. Пока люди не начнут собираться дворами, следить за ЖЭКом, порицать фальсификаторов при личной встрече и обращаться в суды, мало что изменится.Константин Шолмов, журналист:
«По сути, вся задача председателя участковой комиссии сводилась к тому, чтобы получить наклейку правильного цвета»
Для работы территориальной избирательной комиссии № 2 по Санкт-Петербургу районная администрация выделила помещение с говорящей табличкой «Отдел государственного заказа». Это не тонкий пристеб, а обычная чиновничья тупость. Отдел госзаказа расположен удобней всего с технологической точки зрения. Его дверь выходит на одну лестничную площадку с дверью, ведущей в недра василеостровской администрации. Провокационную табличку просто не удосужились снять или прикрыть. Может, решили, что сойдет и так. Выше этажом — помещение системы ГАС «Выборы». Лестница вниз ведет во двор, где в подвале расположен архив — конечный пункт путешествия мешков с протоколами. Главным рабочим местом всех общественных наблюдателей в ночь с 4 на 5 марта стала именно эта лестница. Некоторые провели здесь больше восьми часов, пытаясь спасти свою веру в возможность честных выборов.
Председатели УИКов, в сопровождении ментов прибывали к парадному подъезду и подъезд поглощал их. Стоит ли говорить, что ни в одном законе не описана необходимость или даже возможность визита руководителя независимой (!) избирательной комиссии в органы власти? Здесь, у подъезда, другие менты отсекали прибывших на хвосте у председателя наблюдателей, журналистов и вообще всех неугодных, включая даже членов УИК. Здание администрации в эту ночь охранялось как какой-нибудь секретный ядерный центр. Что происходило с председателями внутри, окутано тайной. Говорят, их поили чаем и угощали. Некоторые провели в администрации больше 4 часов. Например, УИК-133 — приехали около двух ночи, а в 6 утра до ТИКа так еще и не добрались. В общем, через некоторое время администрация извергала председателей через задний проход, ведущий на нашу лестницу. Дверь эта работала строго в одну сторону, попасть назад в администрацию было невозможно. Охранник обычно даже и не открывал на стук, а просто орал сквозь дверь: «Проход закрыт, идите через улицу»!
Это приводило к различным казусам — одна из неопытных представительниц УИК выскочила на лестницу без верхней одежды. Протокол она сдала, а вот назад её не пустили. Бедная женщина начала плакать: «Что же мне, голой на улицу идти!» — причем обращаясь к наблюдателям, больше-то никого вокруг не было.
На протоколах, которые выносили из администрации, красовалась цветная наклейка, обычный канцелярский стикер. Жёлтый или зеленый. В чем их значение, никто из председателей сообщить не захотел. Видимо, это был своего рода опознавательный знак для председателя ТИК. По сути, вся задача председателя участковой комиссии сводилась к тому, чтобы получить наклейку правильного цвета. Все тяготы и лишения — инструктажи, подбор правильных членов УИК, борьба с наблюдателями, бессонная ночь, побеги от собственной комиссии, наверняка и моральные страдания, куда без них — нужны были лишь для того, чтоб в протоколе оказались правильные цифры. Получив эти цифры, высосав их из избирательных бюллетеней, власть теряла всякий интерес к носителям информации. Обозленные, испуганные, в сбившихся шапках и поплывшей косметике, они устало спускались по черной лестнице, как шлак, покидающий организм.
